Консерватория и Большой театр: как слышно?

11 февраля 2011

Сегодня в столице начинаются прослушивания претендентов на участие в XIV Международном конкурсе имени Чайковского. Как заявили организаторы смотра, получено рекордное количество заявок – 583, из 47-ми стран мира. В их числе – 188 от России. Конкурс стартует 14 июня и впервые пройдет в Москве и Петербурге. Город на Неве примет скрипачей и вокалистов. Пианисты и виолончелисты будут состязаться на традиционной площадке – в Большом зале московской консерватории, реконструкция которого должна завершиться к началу мая. Напомним, что окончание работ по реконструкции Большого театра намечено на осень. Два центра музыкальной жизни столицы впервые переживают такие глобальные изменения. Сохранится ли при этом их уникальная акустика? Об этом специальный материал «Новостей культуры».

Скандалы, расследования. За последние годы в российском музыкальном мире не было другого такого ньюсмейкера, как Большой театр. Точнее, его реконструкция. Деньги давались, потом исчезали, сроки отодвигались. Общественность волновалась: в Большом театре нарушена его легендарная акустика! Такой ее сделал в 1853 году итальянец Альберт Кавос, когда применил свои ноу-хау: построил зал по схеме большой скрипки, обив все елью. Приподнял на воздушную подушку пол. Сделал не из металла, а из дерева потолок.

Михаил Сидоров, официальный представитель генерального подрядчика: «Чтобы добиться идеального звучания зрительного зала, Альберт Кавос все элементы зрительного зала сделал из папье-маше. Многие не знают, но даже атланты, которые поддерживают колонну, сделаны из жеванной бумаги – так в переводе с французского звучит папье-маше. Во время советской власти утраты папье-маше замазывались гипсом. А здесь, например, вообще была фанера».

Во времена Советского Союза зал Большого театра не только украсился медвежьими шкурами, но и приобрел иное предназначение. Помимо опер и балетов здесь «давали» главные политические мероприятия страны: съезды, пленумы. Поэтому из партера вынесли кресла, отражающие звук и поставили более компактные стулья. Пострадали и панели из знаменитой резонансной ели: особенно верхние – там проходила вентиляция.

Евгения Васильева, пресс-секретарь ФГУ «Дирекция по строительству, реконструкции и реставрации»: «А также боковые, через которые иногда перелезали зрители, потому что иногда Большой театр кренился. И тогда людям приходилось перелезать через ложи».

Восстановление панелей, 40 процентов которых было утрачено, - стало главной заботой реставраторов. Конечно, акустика зала зависит абсолютно от всего: драпировок, обивки кресел, лепнины, но самое главное – это панели из дерева. Сейчас Сергей Солнцев может на ощупь и даже на взгляд отличить старую панель от новой.

Сергей Солнцев, руководитель группы реставраторов: «Все-таки древесина подсказывает. Те положительные эмоции, которые были в этом театре, они в дереве сохраняются лучше всего, а новая древесина еще не успела набрать».

Но намоленность древесины – не единственный критерий ее акустического соответствия. Важно, чтобы дерево росло в спокойном регионе, и ему было как минимум лет 50, поэтому реставраторы шутят, что ели, которыми обит Большой театр, видели еще Пушкина. Кроме того, дерево должно быть без дефектов.

Борис Уголев, профессор Московского Государственного университета леса: «Не допускаются такие дефекты, как крень. Крень – это русское слово. По-английски – компрешион вуд. Это последствия того, что древесина росла в изогнутом состоянии».

Важен и размер – для панелей Большого театра нужны большие деревья.

Галина Горбачева, доцент Московского Государственного университета леса: «Этим объясняется, что древесина для стеновых панелей была выбрана та, что выросла в Карпатах».

Сложным оказалось найти хорошее папье-маше, нужную ткань для обивки кресел. Но для специалистов важно, чтобы Большой театр, акустика которого в последние годы ставилась на 50-е место в международном рейтинге, снова стала лучшей, как во времена Кавоса.

Та же задача стоит и перед реставраторами Большого зала консерватории. Анатолий Лившиц сейчас живет между Большим залом и своим офисом. В БЗК – практика, в офисе – теория. Перед началом реконструкции зал подвергся измерению шумомером и другими приборами, на основании чего были сделаны макет зала, один к двадцати, и компьютерная модель акустики зала.

«В целом поле равномерное. Это говорит о том, что зал хороший. И в зоне партера, и в зоне балкона. Главное, то, что нет резких скачков по залу. Все равномерно, и даже отличия темно-зеленого не такие большие, как это показано на рисунке», - отмечает Анатолий Лившиц.

Двенадцать кресел из зала были подвергнуты исследованию в акустической лаборатории. С помощью камер выясняли отражающие свойства обивки.

Антон Родин, инженер-акустик: «С помощью камер можно измерять различные акустические материалы и конструкции. Здесь находится камера высокого уровня. В ней находится специальное устройство, на котором закрепляется микрофон. Это нужно для измерения звукового давления».

Каждую неделю Анатолий Лившиц приезжает в Большой зал. Наблюдает, как перед консерваторией роют два котлована: именно сюда будут вынесены вся инженерия и вентиляция – приобретения зала за век, прошедший со дня его строительства. Оставить их в здании зала, значит помешать сохранению акустики. Потом по шатким лестницам Анатолий Лившиц поднимается под самый потолок.

Анатолий Лившиц, руководитель группы по мониторингу акустики Большого зала консерватории: «У нас на сегодня есть полный слепок того, что представляет из себя зал. Это ценно тем, что в процессе проектирования, если возникнут желания что-то изменить, то наша группа может быстро и точно сказать, к чему это приведет».

Сейчас Анатолий Яковлевич смеется над тем, что перед началом реконструкции кто-то предлагал под сцену насыпать битое стекло – тоже для улучшения акустики. Были предложения и по поводу использования дерева.

«Вопрос стоял так: нельзя приступать к реконструкции зала, пока не заготовлена древесина, которая была сто лет назад», - рассказывает Анатолий Яковлевич.

Сохранят или не сохранят акустику, - сейчас этим вопросом задаются многие.

Александр Соколов, ректор Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского: «Когда будет закончена реставрация, и когда мы проведем те же самые замеры, нам будет, с чем сравнить, и уже можно будет дать объективный ответ: что и как произошло».

Ну, а пока в фойе Большого зала уже начат отсчет дней, оставшихся до XIV конкурса Чайковского.

К списку...